Как попасть к староверам жить

0

Как попасть к староверам жить

Староверы

И вот решили мы ехать к староверам. На один день совсем не получалось, так как это далеко, километров 500. Посему собрались ехать как получится, но не меньше чем на три дня.
Сборы были не долгими. Трусы, скатка, пистолет и… поехали. Выехали. Солнышко ярко светило и даже немного грело через лобовое стекло. Дорога вилась неповторимой лентой. «Позади, крутой поворот…» вещал из динамиков Макаревич. А потом были «Машинные споры последнее дело и каши из них не сварить…» И вот мы ночером, в 21 час приехали в деревню Крутой Яр.

Фотография сделана, правда, следующим днём.
Поздно приехали, все уже спали. В деревне так, с солнцем встают, и с солнцем же спать залегают. Но ничего, разбудили. И даже мясо пожарили, поели, попили вина вкусного, опять же поговорили и к 23 как положено, по нашему, по городскому отбой.

Утренний кот на крыше.
Встали рано. Завтрак. Ммммм… Вы себе представить не можете. Свежий, только вчера сделанный творог, сметана тоже вчерашняя. Молоко только из под коровы. Хлеб… да, хлеб тоже был вчерашний… А потом свежемолотый и свежезаваренный кофе. Что ещё нужно для счастья?
На завтраке нам сказала т. Тома что к староверам мы не попадем, так как вода большая, паром не ходит. Странно, думаю, и почему? (мне сразу почему-то представился Silya Line.) И вообще, все паромщики сейчас уехали на рыбалку.
А когда сказали про паромщика, то я представил одинокого, седого паромщика из песни Аллы Борисовны.
Но мы оказались людьми упорными, денёк походили по деревне, осмотрели хозяйство. Попомогали мешать работу работать.

Это Катин любимчик, зовут Принц. Отличный конь! Правда мне так и не удалось покататься…

Есть в хозяйстве гусики. Вспоминается сразу господин Паниковский.

Это кот, который у кур отнимал хлеб и ел, а потом сидел на заборе с высунутым языком.

Бала постановка, где я играл… Угадайте, кого?

День пролетел словно пуля.
Вечером пошли к соседу на жареную картошку с грибами. Сосед, Володя, охотник, грибник, лесник в одном флаконе. Он провёл нас по своему хозявству.

Урожай собран. Кстати, всего каких-то 500 километров севернее, а уже реально холоднее.

У него живут два барана. Это один из них, серый, а второй белый, два весёлых… Белый не захотел фотографироваться, сказал, что он не причёсан….

Кролики. Много.
Вечером мы пили настойку из малины.
И снова отбой прошел на ура.
С утра завтрак повторился. М-мммм. Если честно, то я так завтракал, да и вообще жил бы дажеть не задумываясь. И за скотиной бы ходил, и в лес по грибы, ягоды, за зверем. Ну да ладно, не будем…
С утра мы решили провести разведку, разведку боем. Съездить к магазину и посмотреть, продают ли староверы свои продукты. Если продают, значит, паром работает, и можно будет ехать к ним. Сказано – сделано. Приезжаем к магазину, точно, продают. Мы с ними познакомились и решили, что мы подъедем к магазину к 17 часам, в это время они заканчивают торговлю и едут на базу, домой то бишь. А мы поедем за ними.
Поехали мы мешать работу работать дальше.
К пяти часам, как штыки, мы стоим у магазина. Нет-нет, вы не подумайте, мы приехали не за тем, про что вы подумали.
Собрались. Едем. Дорога, конечно, так себе, но ехать можно. Приезжаем к переправе.
«Переправа, переправа, берег левый, берег правый…» Снега нет, и лёд ещё не встал, что несказанно радует. А ещё радует красота. Фотоаппарат отдыхает.

И где тут паром? Смотрю, что-то плывёт.

Хм… И это Silya Line? Дааааа, брат. Это тебе не мелочь по карманам тырить, это ПАРОМ! Нет, паромщик похож на того, что из песни, а вот паром… Ладно.
Заезжаю на паром. Очень хлипковато…
Но вроде плывём.

И плывём вроде как не плохо. При чём двигателей никаких нет, сама река тянет и в туда и в обратно. Смотря как закрепить трос. Красота!
Переплыли. Едем. И тут началось! Я думал мы машину здесь и оставим. Но нет, молодцы немцы! Хорошие машины делают! Респект! Ну, а то, что кусочек заднего бампера потеряли, так это мелочи, в сравнении с мировой революцией.
Приехали, было уже темно, хоть глаз выколи. Да ещё и в посёлке к нашему приезду свет выключили. Но ничего, мы и без света. Нам общение давай.
Сначала, правда, как-то совсем без охоты начали разговор на улице. Мол, приходите в воскресенье, (а приехали мы в пятницу вечером), мы не работаем. Но потом пустили в дом погреться. Пошёл разговор. Как оказалось это семья Басаргиных. Да, я понимаю, что вам ничего не говорит эта фамилия, но многие Владивостокчане знают кто такие Басаргины, по названию: мыс Басаргина. Как сказали последние, сё дед, или прадед их в 1860 году строил здесь. Хотя по архивам Басаргин был адмиралом флота рассейскаго. А значит не мог быть предком. Хотя как знать, как знать…
А дело было так. Когда пришла советская власть и начала гонения, то практически все староверы с Дальнего Востока и многие из Сибири уехали в Китай, очень долго жили в Китае, оттуда переселились в Южную Америку, и не только, а вообще разъехались по всему миру. Там и родились те люди, с которыми мы разговаривали. Ну, а потом по программе переселения они приехали сюда, в родные края. И здесь уже полтора года живут. Живут и чтут Господа по-старому. До того, как Никон взял и всё в корне изменил в 1650 году. Посёлок называется Лаули. Живет здесь 18 семей староверов. Но есть и мирские жители. С мирскими не ассимилируются, только со своими. Оказалось, что староверов во всей России порядка 2 миллионов, особенно много в Сибири, и это не считая заграницы. Интернета нет, телевизора тоже. Детям дают 4 класса образования, чтобы умели читать, писать и считать. Больше нельзя! (Много думать вредно). Вот только за деток обидно, может кто и стал бы великим, но не пущають… Хотя от них уходят, видимо по той самой причине. А вот чтобы кто-то пришёл к ним, такого не помнят. Строгие посты и соблюдение правил. Правда в словах их есть неувязка. Сначала они говорят, что наука это зло, но ведь пользуются тем, что понаизобретали «всякие». И тракторами, и машинами. Ну пахали бы себе на лошадях, ан нет. А ещё электричеством, да всякими инструментами електрическаго происхождения. Да и самолёт, хоть и бесовское изобретение, но анако из Бразилии не больно на поезде приедешь да и морем долговато плыть. Хотя опять неувязка и корабли, и тем паче поезда, тоже суть изобретение… Про сотовые телефоны говорить вообще не буду.
Потом в середине разговора предложили нам отведать ухи с рисом и рыбкой. Знатная была ушица, а ещё вкуснее бражка. В общем, отужинали мы и тут под завязку нам предлагают остаться заночевать, мол, куда вы, ночь на дворе. Но мы решили судьбу не испытывать, (итак одно сплошное везение весь день) а поехать и заночевать на «Берегу этой тихой реки».
Отъехали 100 метров, река была совсем не тихая, дул ветер, правда шторма было не видно, так как темнота стояла страшенная. Решили ночевать в машине. Утром встали, позавтракали уже молочными продуктами от староверов. Вкуснейшим творогом со сметанкой… Ладно, ладно, не буду у вас слюноотделение вызывать. И поехали искать место для лагеря. Субботу нам предстояло провести в палатке.

В поисках лагеря, едем среди Мискантуса.
«И вот нашли большое поле», поле конечно не поле, но полянка возле речки. Красивая, между прочим.


Ну там заготовка всяких дров.

Лазание по деревьям, опять же за дровами.

Любование местными красотами

Там на неведомых дорожках…

Там Царь-Кащей над златом чахнет…

В общем всё как в сказке…


Ночные посиделки у костра

Уже без разговоров. Потому как не хотелось нарушать природную красоту.
А утром обратная дорога к староверам.

Приехали, ещё поговорили. Фотографировать они запретили, да мы особо и не хотели. Правда регистратор заснял некоторые моменты, но по просьбе и нашим обещаниям выкладывать не буду, если только придётся когда-нибудь встретиться, тогда покажу. Вернули им книги, которые брали почитать. И поехали в путь обратный.
Обратно было уже немного легче, всё-таки днём не так страшен чёрт, как его малевала ночь.


Опять паром.

Прогулка по висячему мосту

Опять страшные кадры, которые стали уже нормой.

Приезд в Крутой Яр. Помойка в бане. Сон. И обратная дорога во Владивосток.


На одной из остановок, для пития кохфея была невероятная речка. Которая текла во всех направлениях.

Поездка удалась!
Ой, а ещё мы по дороге ели Приморский киви.

Местные жители его обзывают «кишмыш», а на самом деле это плоды Актинидии Коломикты.

Хочу сказать ОГРОМНОЕ спасибо Инге, которая организовала эту поездку.
Инга, ты прелесть! Благодаря тебе я очень много посмотрел в Приморском крае, хотя и далеко не всё. Надеюсь, что мы ещё когда-нибудь продолжим наши изыскания.

Уехал к староверам в таёжный тупик.

Мысль сбежать от нелепой сегодняшней жизни пришла к нему давно. Он тогда развёлся с женой и думал, как ему жить дальше. В такие моменты возможны крутые перемены в судьбе, именно так случилось и у него. Развелись-то из-за её ревности. Практически к каждой юбке. Всё она его одомашнивала, всё хотела сделать игрушечным. У меня в детстве была любимая машина пожарная. Большая была, красная с лестницами на бортах, красивая. Возил я её до умопомрачения с утра до вечера на верёвочке не выпуская из рук. Бибикал на весь двор, упиваясь радостью от обладания. С Костей она также, за верёвочку его. Дёргала всё, дёргала.

А начиналось, как у всех, наверное. Увидели друг друга и пропали. Он – то тогда копытом бил, глаза горели. На гитаре наяривал, как Джимми Хэндрикс. В горы ходил: Урал, Хибины, Карпаты, Кавказ. Все облазил. Да много чем увлекался. Потом-то ребёнок родился – пришлось завязать конечно, не вопрос. Захомутала скакуна дикого, приручила. Пошли вопросы типа:” Хватит под мальчика косить! Когда ж ты повзрослеешь? Зачем тебе спортзал? На гитаре и дома можешь играть! С ума сошёл – в горы? Ребёнка на кого сиротой оставишь? На какую ещё рыбалку? Зачем тебе баня? Дома в ванную!” Да много вопросов спорных было. Ругались сначала страшно. Костя взрослел, взрослел. Наконец остепенился. Пара банок пива перед телевизором, секАс 3 раза в неделю и строго после десяти вечера. А летом на даче грядки с огурцами, картоху опять же посадить да выкопать! Никаких друзей ни в коем случае! Всё только вдвоём. Ну, разве ж это не счастливая супружеская жизнь? . Захирел что – то дикий конь, копыто стёрлось что ли, а может огонь погас у Пегаса. Стал пригоден только для сельхозработ, ну и, как источник небольших денежных сумм. Она его сначала в другую комнату отселила, храпеть стало сельхозживотное не в меру. Носки стало разбрасывать по углам. Пивком опять же попахивает. Она ему и говорит как-то:” Страсть твоя неуёмная надоела мне, давай наши вечерние свиданки после десяти урежем, не молодые уж. Пора бы и остепениться. Ну, понятно всё. Она -то его скакуном горячим помнит, чистопородным, да что б монетка золотая из-под копыта, а у него уже зубы стираться начали. Остепенились в общем. У него шляпа дымится, у неё дома пила двуручная. Вот и развлекаются домашними концертами. Тут Константин молодость свою боевую вспомнил, с пивком завязал, турник, бег по утрам, спортзал. В шмотки модные приоделся, по вечерам стал с гитарой у друзей пропадать иногда. Это её ещё больше распалило. По сорок пять обоим стукнуло. Самое время кризису в отношениях проснуться и глаза на обоих вытаращить. К Каждой юбке. Сын тогда в военном училище учился на третьем курсе уже. Тогда и развелись. Рванул он в Горную Шорию вТаштагол, в те места, где в юности хаживал с охотниками сибирскими. Брат у него родной там живёт.

Читать еще:  Как передвинуть газовую плиту

Это очень красивое место, сходятся Алтай и Саяны, а люди всё так же охотятся, добывают железо и собирают кедровые орехи. Сибирякам-то это кажется обыденным. Подумаешь, что какого? Подумаешь. Я жил пять лет в детстве в Сибири и очень скучаю.

Брат Кости – охотник. Живёт там уже двадцать лет, в армии отслужил да так и остался. Женился потом, ни о чём не жалеет. В общем ушли они в тайгу с ружьями надолго. И там через две недели с небольшим брат вывел его в маленькое поселение старообрядцев. Бывал он там несколько раз, даже знакомство завёл с местными. Простудился на охоте лет семь назад, они вылечили, не бросили в беде. Сейчас, оказывается, такое тоже бывает. Спал у них отдельно в сарае тёплом, две недели отлёживался. Потом сарай этот сожгли, нечистый стал сказали, и новый построили. Сейчас брат им подарки нёс, как и в прошлый раз, когда заглянул два года назад. У старообрядцев Константину понравилось очень. Жизнь простая без выкрутасов. Работать нужно, ну и слава богу. Всё лучше, чем со своей ненаглядной лаяться. Община дом как раз строила Игнату, младшему сыну старосты. Жениться тот хотел, а без дома построенного жениться у них нельзя. Молодые должны обязательно отдельно жить, детей рожать, хозяйство вести. Костя когда-то в юности работал в школе учителем труда, руки были на месте и помог он Игнату здорово. Староста через месяц собирался на лодке по реке в Таштагол и Костя остался в деревеньке на всё это время. Жил в палатке за околицей, помогал местным, а те всё к нему приглядывались. Брат ушёл в тайгу и встретились они только через месяц,и уже в городе.

Константин приехал той осенью бородатый,заросший, на себя не похожий. Спокойный стал и задумчивый. Понравилось у них очень. Вздыхал, рассказывал много с упоеньем и с какой-то непонятной радостью. Курить бросил, когда с братом к деревне ещё подходили. У них с этим строго.”Кто курит табак – тот хуже собак”,- так у них говорят. Грех большой. Такого и к иконе святой не допустят и общаться ни в какую не будут. Спирт у него с собой был, он с дуру Игнату предложил. Тот руками замахал, насупился. Два дня с ним не разговаривал. Потом отошёл, пояснил, что осуждается это дело. Якобы хмель живёт в теле 30 лет:” А помрёшь ежели во хмелю? Не будет тебе места хорошего в другой жизни”. Как-то так. Хотел помолиться как – то раз вместе с ними, так они его вытолкали из избы молельной. Нельзя молитвы посторонним рассказывать, они силу свою теряют от такого. Потом уже написали ему молитву на бумаге, он выучил одну. Так можно.

Весной следующей тоже туда же рванул, сказал, что не выгонят. Тоскую, говорит, по жизни настоящей.”Здесь жить беспросветно,- так прямо и заявил,- жизнь наша полна какой-то безумной политической рекламы, лжи и хамства, и будущее никак не просматривается. Не предполагает сейчас жизнь здесь ни-че-го, никаких изменений. Кроме тех, что говорить начинают с какой-то оглядкой через плечо и время уходит в никуда.”. Продал квартиру, машину свою и уехал.

Как он там? Даже не знаю. Я там не был, у староверов-то. Тоже бы рванул. Да боюсь погонят метлой.

Дорогие читатели, мне интересно ваше мнение. Пишите комментарии, рискните подписаться. Заходите иногда на огонёк.

15 лет в плену у сибирских староверов (10 фото)

Дубчесские скиты – духовный центр старообрядцев-беспоповцев часовенного согласия. После прихода Советской власти многие часовенные бежали сначала в Китай, а оттуда в Южную и Северную Америку.
Те, кто остался в стране, уходили от новых властей все дальше и в конце 1930-х, спасаясь от гонений и коллективизации, оказались в глухой тайге Туруханского края.
Это дикая и заболоченная местность; от места впадения реки Дубчес в Енисей до Красноярска – полтысячи километров. Выше по течению Дубчеса скрылись от мира небольшие скиты, монастыри и заимки староверов-часовенных. Добраться туда можно только по реке и только в половодье.
В 1951 году обнаруженные советскими властями скиты были разгромлены. Все постройки сожгли, а жителей силой вывезли на Большую землю. Из тех, кого довезли до Красноярска, 33 человека были осуждены по делу о тайном антисоветском формировании сектантов-старообрядцев и получили от 10 до 25 лет.
Но уже в 1954 году, после смерти Сталина, все осужденные часовенные были амнистированы и постепенно вернулись на Дубчес, где они заново отстроили заимки и монастыри.

После распада Советского Союза связи таежных часовенных с единоверцами за рубежом возобновляются; потомки эмигрантов начинают регулярно навещать скиты и пополнять ряды монастырских жителей.
“Чрезвычайно резко увеличивается число братии в мужском скиту и число сестер – приблизительно втрое, – пишет диакон Колногоров. – В это время перестраивается весь комплекс мужской обители, заново строится часовня, келарская-трапезная, возводятся новые келии.
Но особенно многочисленными становятся четыре женские обители, расположенные в этой же местности на расстоянии от пяти до 15 километров от мужского скита”.
По его словам, основу монастырской братии сейчас составляют выходцы из старообрядческих поселений. К середине двухтысячных, когда диакон Колногоров описывал современное состояние скитов, там жили более 3 000 человек, с учетом мужских и женских обителей, тогда как в 1990-е в мужском монастыре было 60-70 человек и в четырех женских – около 300.

По свидетельству Колногорова, контакты дубчесских часовенных с американскими староверами налаживаются после того, как в мужском скиту поселяется первый насельник преклонного возраста из Соединенных Штатов, который восторгается благочестием и строгостью скитского устава.
В настоящее время среди насельников и насельниц уже слышится английский язык, на котором им пока запрещено молиться.
Но не все попадают в таежные монастыри по собственной воле. Не исключено, что диакон Колногоров в начале 2000-х встречался там с Елизаветой – гражданкой США, которую родные -староверы еще подростком обманом отправили в Дубчесские скиты. Бежать оттуда девушке удалось лишь спустя полтора десятилетия.

“Меня зовут Елизавета, родилась я в Орегоне, в США. Мамины родители, они чисто русские, они из России. В Сталина года они сбежали оттуда, в Китае жили, там в горах скрывались сколько-то времени, у меня первые дядьки там родились.
Потом они услышали, что в Южной Америке свободней, там не гоняют за религию. Они уехали в Южную Америку, у меня тетка там родилась.
А потом они услышали, что в США еще лучше, они туда перебрались, и там у меня мама и еще два брата у нее родились. Все они были староверы.
С 16 лет мама ушла из дома и сошлась с американцем, это мой отец. У нее сестры-братья – они все староверы, а мама просто ушла с религии. Отец от нас ушел, когда мне было пять лет.
Они были алкоголики, наркотики принимали, сколько-то времени я жила у тетки, потом у дядьки, потом у дедушки. Какое-то время мама в тюрьме была.
Я с теткой больше общалась, с ёными ребятишками, у них было 11 детей, и я с ними очень близка была, я летом там у них часто гостила. Моя самая лучшая подруга тоже старовер была.

Они меня все учили по-староверчески. Учили, как молиться. Когда мне было 13 лет, они отправили троих своих детей туда, в Сибирь, в монастыри. А мне говорили, чтобы в гости к ним туда уехать.
Я как-то во внимание это не брала, потому что я не хотела туда. Думала, что я за христианина хочу замуж выйти. Для этого мне надо было креститься.
Еще когда я на оглашении перед крещением была, тетка мне паспорт сделала – втайне, мне она ничего не сказала. Она уже планировала меня в Россию отправить, в монастыри, но мне не говорила.
Вот я крестилась и потом, недолго после крещения. только две недели прошло, 10 мая 2000 года, тетка мне сказала, что ты завтра поедешь в монастырь.

Нас встретили хорошо, они там как бы. они добрые люди, но у них понятия разные, от мира очень разные. У них такое понятие было, что мы должны жить противоположно мира.
Чтобы не погибнуть, у них такая вера строгая, религия такая строгая-строгая, они считают, что чем больше пострадаешь, тем больше получишь на том свете. Они считали, что если оттуда выйдешь, то ты погибнешь. Что ты должен там жить и там помереть.
И я застряла там. Потом, через четыре года, у меня паспорт сожгли. Сказали, останешься тут на всю жизнь. Меня там не били, просто заставляли так жить строго, как они живут.
Все время у нас посты были, каждый понедельник-среду-пятницу, потом посты перед Пасхой, перед Рождеством. Мяса мы вообще не ели. Еда два раза в день только обед и ужин – и все, больше не разрешали нам есть.
Готовили в кухне, приходишь туда и ешь, что сготовили. Все из общих чашек ели. Великим постом еще строже было, первую неделю вареное ничего нельзя было, только так, маленько, морковка да свекла, и один раз в день.

Все там руками делали. У нас коней не было, мы тяпкой все пашни перекапывали. Мы так далеко жили, у нас магазинов там не было, мы все выращивали сами.
Работа была очень трудная все время: готовить, пилить, колоть, возить. На нартах возили все сами, у нас первые года коней не было, мы перекапывали пашню вручную.
Потом у нас плуг появился, но мы его сами тянули. А потом, последние года, когда у нас конь уже был, то конь пашню перепахивал. Но мы нарты сами тянули, возили дрова.
У нас земля там очень плохая была, как глина, то мы ходили на речку, находили мягкую землю, ее копали в мешки, привозили домой. Потом еще сжигали землю, все перемешивали.
Дома у нас были из бревен строенные, топором рубили углы. Мы жили там с четверых до десяти человек в одном доме. Я за 15 лет ни разу оттуда не выезжала, меня не пускали. А потом я сбежала.

Читать еще:  Как подключен свет в квартире

Через четыре года я привыкла маленько, я прижилась, можно сказать, ко всему этому. Они мне еще сговорили, что. на будущее у тебя хорошая жизнь будет.
Они каждый день это все повторяли, говорили, говорили, говорили, что это нельзя, это нехорошо, погибнешь. Надо вот так вот, на том свете царство небесное получишь. Они мне постоянно-постоянно-постоянно это все говорили. И я как бы все еще в Бога верю, но это очень жестоко так, как они жили.
Мне было обидно, прискорбно, что у меня паспорт сожгли, но я как бы думала. Я в то время еще астмой заболела, и они мне все говорили, что скоро помрешь и царство небесное получишь. Потом все эти года, вот 11 лет я болела, и никак не могла помереть.
Чем дальше, тем я больше болела, последние два года сильно болела. Последнюю весну, в 2015 году, я даже не могла сама свои волосы расчесывать. У меня до того силы не было.
Я просто отчаивалась. Я не помираю, я не живу, не могу жить, это я в полной депрессии была. Потому что это годами. Я болела столько лет.
И они мне не разрешали лечиться. Сначала маленько разрешали, а потом говорили, что тебе это Бог послал, это твой крест. Ты просто должна терпеть и ты не должна лечиться.

СТАРОВЕРЫ БЕГУТ ИЗ РОССИИ.

История семьи староверов Зайцевых вполне могла лечь в основу захватывающего фильма. Только сценарий для них написала сама жизнь. Невероятные приключения уругвайцев в России — так, перефразируя название известной советской кинокартины, можно в одном предложении описать события, которые произошли со староверами с тех пор, как два года назад они решились переехать на историческую родину и построить здесь новую жизнь.
Старообрядческий скит, где до отъезда обратно в Уругвай коротало дни семейство Зайцевых, затерялся в переулках Таганки. Здесь, в обители в центре российской столицы, староверы денно и нощно молились только об одном: как бы поскорее вернуться в такую далекую от России, но близкую сердцу Латинскую Америку. Родные корни уругвайских мигрантов больше не тянут. Лучше лелеять свои традиции и культуру на чужбине — решили они.
В ожидании возвращения Зайцевы ввосьмером ютились в двадцатиметровой комнате — трапезной храма. На столе и по углам лежал нехитрый скарб — одежда, фотографии и множество швейных принадлежностей. Шитье и вышивка — главное занятие женщин в семействе Зайцевых, а с недавних пор и мужчин. Шили не покладая рук, ведь в последний месяц это было для них единственным средством к существованию: жили на то, что выручат от рукоделия. За длинным столом кипит работа: каждый занят своим делом — и взрослые, и дети, с ранних лет приученные к труду. Привычный ритм жизни старообрядцев нарушает мой визит. От мала, до велика Зайцевы рассаживаются вокруг меня. То, что пережили они за без малого два года жизни в России и как вообще рискнули отправиться по ту сторону Атлантики, двумя словами не передать.

На зов далекой родины.

— Я и мой супруг Данила родились в Бразилии, — начинает рассказ 48-летняя Марфа, мать одиннадцати детей, в отсутствие мужа исполняющая обязанности главы семейства. Наши деды во время революции оказались в Китае, а потом обосновались в Латинской Америке. Мои родители, как и родители Данилы, из Бразилии перебрались в Уругвай. Там мы с ним познакомились много лет назад и поженились. Жили не на широкую ногу, но и не бедствовали. Делали все, как и наши предки: женщины занимались домашним хозяйством и рукоделием, мужчины обрабатывали землю. О том, что когда-нибудь переедем в Россию, даже не думали. Пока российские чиновники сами нас не позвали.

А позвали Зайцевых не кто иные, как российские дипломаты, уже шесть лет активно продвигающие программу по переселению соотечественников из Латинской Америки. Дескать, велика Россия-матушка, а сельским хозяйством заниматься некому. Предлагали и помощь оказать сразу: подписать все программные документы. Но смекалистый Данила Зайцев ставить на бумажках подписи не спешил, хотел все выяснить в деталях и первым отправился в Россию «на разведку».

— Тесть мой поехал, все разузнал, поговорил с чиновниками и подготовил почву к переезду семьи. Но вступать в программу по переселению соотечественников так и не стал: очень непростые в ней были условия. За что мы все ему сейчас благодарны: если б стали участниками программы, вообще бы отсюда не смогли уехать. Программа, конечно, дает определенные гарантии. Но если ее участник и члены его семьи раньше чем через два года решат выехать с места поселения, они должны будут возместить затраты, вернуть «подъемные» деньги. К тому же с документами выйдет целая история. Поэтому тесть и побоялся идти на такой шаг, — вступает в разговор зять Марфы Георгий. Из России Данила вернулся довольный и окрыленный. Мы с женой тогда жили в Боливии — я родом оттуда. Собрались мы все в Уругвае и решили переезжать. Продали дома, хозяйство. Данила с Марфой забрали пятерых несовершеннолетних детей — Сафоню, Иллариона, Ирину, Мастрию и Ваню, их старший сын Андриян взял свою семью, я с женой Еленой и нашей дочкой Ираидой и родители Марфы — таким составом отправились обживать новое место.

Мытарства начались с Белгородской области. Однако ничто в первое время не предвещало беды.

— Нам дали на семьи три дома, землю, сеялку, два трактора. Все остальное, что было нужно, мы купили сами на деньги, которые одолжили у московских партнеров, друзей-староверов Данилы. Они нам помогали, смотрели, чтоб никто не обманул. И мы стали работать, засеяли много гектаров, дело пошло. Данила подготовил для правительства области целый сельскохозяйственный проект. Губернатор относился к нам очень хорошо, но вот его помощникам мы мешали. Не понравилось им, что мы все вместе с московскими партнерами делаем. Дело было вот в чем. Белгородская область не входила в программу по переселению, а губернатор вроде как захотел оформить заявку, после того как мы там стали работать. Его окружение знало, что Данила общается со многими семьями и может позвать сюда многих из Латинской Америки, чтобы обживать новое место. Тогда стали они составлять программу под свои бизнес-интересы, ведь если бы область вошла в число регионов для переселенцев, пошли бы и федеральные деньги. А Данила с московскими друзьями предлагали свой вариант программы, хотели создать поселение для староверов, чтобы жили они там на самообеспечении. Вот чиновники и поставили нас перед выбором: или работаем с партнерами, или с государством.
– Данила как старший подумал и решил, что трудиться станем под началом областного правительства, — продолжает Георгий. Но жить на маленькие деньги, которые мы получали за работу от государства, с такими большими семьями мы, конечно, не могли. И чиновники это понимали. Как-то раз нам сказали составить список продуктов, которые нужны для жизни. Через несколько дней привезли мешки с мукой, растительное масло. Поварили мы, поели, а на следующий день у всех сначала поднялась температура, а потом тело стало покрываться коростой. То, что нас отравили, предположил только Андриян, все остальные в это никак не могли поверить. Когда очухались с божьей помощью, привезенные продукты больше не трогали. А Даниил взял муку и масло и повез в Москву к друзьям-партнерам. В лаборатории провели экспертизу. Оказалось, что в растительном масле было в 600 раз больше грибков, чем допустимо человеческому организму! Выходит, хотели нас со свету сжить.

Скорей всего, местные чиновники не имели злого умысла. Просто, по российской традиции, решили облагодетельствовать нуждающихся лежалым товаром с истекшим сроком годности. Но староверам такая чиновничья «забота» не понравилась. Вернувшись в Белгород, старший Зайцев сказал, что жить переселенцы там больше не будут. Родители Марфы сразу уехали к родственникам в Приморье. Куда податься без гроша за душой остальным, уругвайцы не знали совершенно: ведь родичи, бросившие якорь на Дальнем Востоке, предупредили, что и там жизнь не сахар, сами с горем пополам перебиваются. И тут Данила вспомнил про одного «доброго» человека, который звал семейство к себе, трудиться в заповедных угодьях. О том, что настоящие злоключения только начинаются, они и не догадывались.

Траву разрешили собирать одну — коноплю.

С Александром Рассоловым, директором Шушенского заповедника, что в Красноярском крае, Данилу Зайцева познакомили, когда он в первый раз приехал в Россию, еще без родных. Услышав от главы семейства о готовящемся глобальном переезде, господин Рассолов немедля предложил свои услуги: коли не приживетесь на новом месте, приезжайте, мол, в заповедник, здесь работа есть всегда — будете собирать ягоды, орехи, травы, продавать пушнину. Собрав с миру по нитке на билеты, Зайцевы отправились в Красноярский край. Путь на перекладных был не близок. Новое пристанище, предложенное знакомцем Рассоловым, староверы нашли в тайге, в 200 километрах вверх по Енисею от Саяно-Шушенской ГЭС. Добраться туда можно было только по реке. Но уругвайцев такая удаленность от цивилизации нисколько не пугала — наоборот, чем дальше от всего мирского, тем лучше. «Заживем своей общиной, как привыкли», — мечтали они.

— Мы завели пасеку, кур, гусей. Стали строиться. Сначала построили дом для семьи Андрияна, потом своими руками возвели избу и баню для мамки с тятей, моих братьев и сестер и нас с Георгием и маленькой Ираидой, — вспоминает дочка Марфы Елена. Время шло, денег и продуктов стало не хватать, жили впроголодь. Ведь орехи и ягоды нам Рассолов собирать запретил, как и заниматься пушниной. И мы стали спрашивать директора: что же нам делать, чтобы заработать? Тогда он дал задание: сплести на продажу много березовых веников для бани, купить их у нас пообещал по 100 рублей за штуку. И сделали мы за две недели 600 березовых веников. Но брать их Рассолов отказался:

«Зачем они мне? Продавайте кому хотите».

– А вывезти эти веники мы никуда не могли — сплавляться по реке было не на чем. Когда попросили собирать и настаивать травы, тоже запретил. Одно нельзя, другое нельзя, третье невозможно. С того момента поняли, что директор заповедника просто издевается над нами. Мы стали практически его рабами — за то, что трудились на него, строили, давал какие-то деньги, но не больше 3 000 рублей в месяц на всех. Разве на эти деньги прокормишь нашу большую семью?

Читать еще:  Как отписаться в майле от подписок

То и дело Георгий с Андрияном заводили с Данилой разговор, что жить так дальше нельзя, можно и с голоду помереть. Но старший Зайцев все еще надеялся, что «хозяин тайги» Рассолов изменит свое отношение, и староверы заживут как у Христа за пазухой.

— Но вскоре мы окончательно поняли, что нормальной жизни нам там не будет никогда. В один день приехали к директору какие-то люди. Пришли они к нам и предложили за хорошие деньги собирать коноплю. А конопля в заповеднике была высотой с человеческий рост. За охапку собранной дурман-травы сулили по 1 000 рублей. Мы — люди верующие, потому отказались этим заниматься. И шибко тогда испугались, что примажут нас к незаконному делу, а потом сломят головы. Тесть Данила уехал в Аргентину, надеялся там заработать деньги, чтобы мы все потом улетели, да и вообще разведать обстановку. Вместе с ним Россию покинул и Андриян с семьей, — рассказывает мне Георгий, показывая фотографии, на которых запечатлено их житье-бытье в тайге. А я взял Елену с Ираидой и направился к родне в Приморье. В заповеднике осталась только Марфа с детьми. Была осень 2009 года. Жена моя была тогда беременна. Приехали мы в Приморье, работы там не оказалось. Встретился один добрый человек: я по лютому холоду возил на санях дрова, а он мне платил за это продуктами, денег наличных у него не было. И на том спасибо, так бы вообще пропали. Жили во времянке, топили буржуйку. Кое-как зиму перекантовались. А по весне Елена родила Василису, и когда дочке было пять недель, мы вернулись в Красноярский край. Приехали — и не узнали своих родных: все исхудали, дети стали сухие, бледные, фруктов в глаза не видели несколько месяцев. Рассолов, пока все взрослые мужчины отсутствовали, держал Марфу с детьми в черном теле, хотя Данилу, когда тот звонил из Аргентины, уверял, что его семья ни в чем нужды не испытывает.

Побег из Шушенского.

Через некоторое время из Латинской Америки вернулся и сам Данила. С радостной вестью: нашел для семьи дом в Аргентине. Теперь нужно было только уехать. Услышав о том, что Зайцевы намерены покинуть тайгу, Александр Рассолов пришел в бешенство. Хотя староверы решили оставить ему все — и свою технику, и хозяйство, и построенные дома, лишь бы поскорее унести ноги из заповедника. Но уезжать им директор запретил и баржу, на которой можно было добраться до ближайшего населенного пункта, не дал. А потом, подумав несколько дней, предложил: оставляйте в тайге работником 16-летнего сына Марфы и Данилы Сафоню — и можете уезжать. Бросить мальчика на верную гибель родные, конечно, не смогли. Старообрядцы уже было смирились со своей участью, когда помощь пришла, откуда не ждали. О бедственном положении Зайцевых узнал один генерал, который часто приезжал в заповедник. Он-то и решил спасти несчастных переселенцев. Дальше события развивались точно как в блокбастере. Вещи собрали за полдня — времени было в обрез: если бы кто-то из помощников директора увидел, что бесплатная рабочая сила уплывает, уругвайцы на всю оставшуюся жизнь могли остаться таежными пленниками. Тайком вместе с генералом на барже Зайцевы доплыли до Жойки, а там спаситель нанял два микроавтобуса, и семейство довезли до райцентра Ужур, где у Данилы жили дальние родственники. От владений Рассолова до Ужура было добрых 450 километров, и Зайцевы успокоились: едва ли настигнет их там «лесной царек».

– В Ужуре заказали билеты на проходящий поезд до Москвы, чтобы уехать вместе, ждали неделю. Всем достались верхние полки. Спасибо добрым людям, что уступили нам в вагоне несколько нижних для детей, — вздыхает Марфа. В одном московском монастыре у Данилы были знакомые, они и помогли нам приютиться в храме Николы. С начала августа мы живем тут. Прихожане приносят продукты, кто-то даже деньги жертвует. Сыновья Илларион и Сафоня, до того как не решится вопрос с отъездом, живут у родичей в Калужской области. Мы же из обители практически никуда не выходим, все время шьем. Уже продали несколько вышитых рубашек — деньги небольшие, но хоть что-то. В церковной лавке договорились выставить на продажу вышитые картины. Даже Георгий стал заниматься вышиванием — деваться нам некуда.

Чужие среди своих.

Приехав в Москву, Зайцевы обратились в посольство Уругвая, ведь все они граждане Латинской Америки — Уругвая и Боливии. Но за счет Уругвая десять человек вывезти не могли, разве что обещали помочь оформить документы. Шутка ли, на перелет в один конец требуется около 350 тысяч рублей.

«Кровь у нас истинно русская, мы никогда ее не смешивали и сохраняли всегда свою культуру. Даже дети у нас до 13 — 14 лет не учат испанский язык, чтобы не забыть родной. Но в Россию мы возвращаться больше не хотим ни за что, хотя на все воля Божья. Вплоть до сегодняшнего дня мы горько жалеем, что решили сюда переселиться. В Латинской Америке мы чужие, потому что русские, но здесь тем более никому не нужны. На земле в России рай, природа красивая, дух захватывает, но вот чиновники и богатые люди — это кошмар», — печалятся старообрядцы.

К делу подключились общественные организации. 30 августа первым из России улетел, глава семьи Данила. 21 сентября 2010 года в Уругвай возвратились остальные Зайцевы. Правда, не все. В заложниках Россия-матушка все же оставила троих — 23-летнюю Елену с пятимесячной дочерью Василисой и 11-летнего сына Марфы и Данилы Иллариона. Веселая, улыбающаяся Елена, какой я видела ее еще несколько недель назад, за день после отъезда родных выплакала все глаза.

«Меня с Василисой и брата Ларьку не выпустили из-за проблем с документами. А все остальные ведь не могли остаться — когда еще мы найдем столько денег на перелет? Сказали, что нам придется прожить здесь еще какое-то время, чтобы сделать необходимые документы, а потом выехать. Но сколько именно, пока непонятно. Бог даст — не пропадем, надежда у меня только на Него», — говорить Елена больше не могла. Только закрыла руками лицо и стала тихо плакать…

Как попасть к староверам жить

Ульчанин

Группа: Житель улья
Сообщений: 16.701
Регистрация: 1.9.2007
Из: Тула
Пользователь №: 5

Репутация: 106

Не смогла не поделица прочитанным и увиденным на фотографиях Может, мне это близко ещё и потому, что мои предки – староверы, которые не так давно вернулись из Уральской тайги в Центральную Россию.

Многие из вас интересовались староверами, к которым мы ездили. И не зря. Это люди настолько интересные, настолько удивительные, и пообщавшись с ними, познакомившись с их мировосприятием, мы, буквально, по-новому стали чувствовать жизнь.

Они очень радушные и теплые, с открытым лицом и очень чистыми глазами. Это люди, которые смотрят, с одной стороны, оценивающе, а, с другой стороны, внимательно. А, с третьей стороны, они смотрят на нас, как малые дети. И вот эти ощущения, эмоции, которые ты получаешь, и твои чувства в этот момент – их невозможно передать.

Они живут, словно, в своём отдельном мире, на своей планете. Никто из них никогда не учился. А их предки сбежали в тайгу ещё до чёткого установления на территории нашей страны советской власти, пошли на жертву, чтобы сохранить свои традиции. У них нет паспортов. И они даже не знают, кто у нас сейчас в стране президент.

Язык, такое впечатление, что у них вообще другой: они быстро-быстро говорят, и ударение делают в конце слова, в конце предложения – иногда даже не сразу понимаешь, что тебе сказали.

Там живут две семьи – Брагины и Килины: у одних 11 детей, у других – 9. И все роды в семьях принимает старая шаманка.

Начиная с трёх лет, дети уже начинают работать. Они практически не читают, плохо разговаривают – но у них глаза искрятся! Настолько добрые – глядя им в глаза, видишь отражение всей природы, которая их окружает.

Их семьи уже порядка ста лет находятся в такой системе, когда они полностью рассчитывают только сами на себя. И что интересно: столько лет прожив в изоляции, они сумели адаптироваться и подстроиться: для того чтобы выжить, сделали свою систему полностью самообеспечиваемой. Они сами разбираются в электрике. Там есть один парнишка – Максим Брагин, один из девяти детей. Он никогда не ходил в школу, но сам разбирает и собирает снегоходы и двигатели, делает от своего генератора разводку – и кидает по всем домам. Он даже на токарном станке там штуки разные вытачивает.

Сказать, что они совсем изолированы от мира нельзя. Как вы уже поняли, у них есть снегоходы. Чтобы поддерживать нормальную жизнедеятельность, им необходимо топливо. Для этого они выезжают в город, чтобы сдать пушнину. До ближайшего города порядка – 500 км. Причём ездят они туда весьма забавным способом: два человека садятся на снегоход, а третий, если он не помещается на снегоход, привязывается к машине верёвкой и едет на лыжах. В общем-то, больше в город они не выезжают, если не считать чрезвычайных случаев, вроде каких-то серьезных заболеваний.

Кроме того, когда молодой человек там достигает определённого возраста, он уезжает – либо к другим староверам, либо в какую-то другую деревню, чтобы с кем-то познакомиться и, так сказать, завязать отношения. Бывает, проезжает тысячи километров, наконец, знакомится – и привозит избранницу в тайгу. Конечно, сложноватая логистика, но вроде у них пока что получается.

Не могу не отметить их дома. Бывает, говорят, что русские, мол, все бестолковые и не обращают внимания на качество своих вещей. Так вот когда мы видели избушки, в которых они живут и которые сами построили – честно признаюсь, мы такого не ожидали. Это было просто парадоксально – трёхзвёздочный отель отдыхает и сосёт лапу. Полы, вычищенные до блеска, отточенные рубанком и потом покрашенные, разложенные оленьими шкурами кровати, столы, которые были просто в таком состоянии, которое невозможно даже представить себе в нашем мире. А это ведь находится в таких удалённых уголках света. Я как профессионал говорю: вот те люди, на которых надо равняться и у которых нужно учиться.

Они рассказывали очень интересные истории нам – они даже инопланетян видели, и не раз: вспышки, приземляющиеся тарелки, голоса в лесу слышат постоянно. И это они всё рассказывают, и ты им действительно веришь, потому что… по-моему, они просто даже не знают, как это – соврать.

0 0 голоса
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии